Народные английские баллады о робин гуде. Три баллады о Робин Гуде. Робин Гуд и епископ

Это очень известная баллада о том, как Робин Гуд спас троих своих приятелей от грозившей им виселицы и повесил шерифа. Вы наверняка читали ее если не в оригинале и в обоих переводах, то по крайней мере в одном каком-нибудь.
Строится она как рассказ о трех встречах Робин Гуда на пути с тремя разными людьми.
Я собрала вместе оригинал и два перевода, один - Самуила Яковлевича Маршака, другой - Марины Ивановны Цветаевой. Пост приурочен ко дню рождения Марины Ивановны, но, если что, - мне оба перевода нравятся.

Robin Hood Rescuing Three Squires

There are twelve months in all the year,
As I hear many men say,
But the merriest month in all the year
Is the merry month of May.

With a link a down and a day,
And there he met a silly old woman,
Was weeping on the way.

"What news? What news, thou silly old woman?
What news hast thou for me?"
Said she, There"s three squires in Nottingham town
To-day is condemned to die.

"O have they parishes burnt?" he said,
"Or have they ministers slain?
Or have they robbed any virgin?
Or with other men"s wives have lain."

"They have no parishes burnt, good sir,
Nor yet have ministers slain,
Nor have they robbed any virgin,
Nor with other men"s wives have lain."

"O what have they done?" said bold Robin Hood,
"I pray thee tell to me:"
"It"s for slaying of the king"s fallow deer,
Bearing their long bows with thee."

"Dost thou not mind, old woman," - he said,
Since thou made me sup and dine?
By the truth of my body," - quoth bold Robin Hood,
"You could not tell it in better time."

Now Robin Hood is to Nottingham gone,
With a link a down and a day,
And he met a silly old palmer,
Was walking along the highway.

"What news? what news, thou silly old man?
What news, I do thee pray?"
Said he, Three squires in Nottingham town
Are condemned to die this day,

"Come change thy apparel with me, old man,
Come change thy apparel for mine;
Here is forty shillings in good silver,
Go drink it in beer or wine."

"O thine apparel is good," he said,
"And mine is ragged and torn;
Wherever you go, wherever you ride,
Laugh ne"er an old man to scorn."

"Come change thy apparel with me, old churl,
Come change thy apparel with mine;
Here are twenty pieces of good broad gold,
Go feast thy brethren with wine."

Then he put on the old man"s hat,
It stood full high on the crown:
"The first bold bargain that I came at,
It shall make thee come down."

Then he put on the old man"s cloak,
Was patched black, blew, and red;
He thought no shame all the day long
To wear the bags of bread.

Then he put on the old man"s breeks,
Was patched from ballup to side;
"By the truth of my body," bold Robin can say,
"This man loved little pride."

Then he put on the old man"s hose,
Were patched from knee to wrist;
"By the truth of my body," said bold Robin Hood,
"I"d laugh if I had any list."

Then he put on the old man"s shoes,
Were patched both beneath and aboon;
Then Robin Hood swore a solemn oath,
It"s good habit that makes a man.

Now Robin Hood is to Nottingham gone,
With a link a down and a down,
And there he met with the proud sheriff,
Was walking along the town.

"O save, O save, O sheriff," he said,
"O save, and you may see!
And what will you give to a silly old man
To-day will your hangman be?"

"Some suits, some suits," the sheriff he said,
"Some suits I"ll give to thee;
Some suits, some suits, and pence thirteen
To-day"s a hangman"s fee."

Then Robin he turns him round about,
And jumps from stock to stone;
"By the truth of mu body," the sheriff he said,
"That"s well jumpt, thou nimble old man."

"I was ne"er a hangman in all my life,
Nor yet intends to trade;
But curst be he," said bold Robin,
"That first a hangman was made.

"I"ve a bag for meal. and a bag for malt,
And a bag for barley and corn;
A bag for bread, and a bag for beef,
And a bag got my little small horn.

"I have a horn in my pocket,
I got it from Robin Hood,
And still when I set it to my mouth,
For thee it blows little good."

"O wind thy horn, thou proud fellow,
Of thee I have no doubt;
I wish that thou give such a blast
Till both thy eyes fall out."

The first loud blast that he did blow,
He blew both loud and shrill;
A hundred and fifty of Robin Hood"s men
Came riding over the hill.

The next loud blast that he did give,
He blew both loud and amain,
And quickly sixty of Robin Hood"s men
Came shining over the plain.

"O who are yon," the sheriff he said,
"Come tripping over the lee?"
"Th"re my attendants," brave Robin did say,
"They"ll pay a visit to thee."

They took the gallows from the slack,
They set it in the glen,
They hanged the proud sheriff on that,
Released their own three men.

Робин Гуд и шериф

Перевод С. Я. Маршака

Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай.
Но самый радостный в году
Веселый месяц май.

Вот едет, едет Робин Гуд
По травам, по лугам
И видит старую вдову
При въезде в Ноттингам.

Что слышно, хозяйка, у вас в городке? -
Старуху спросил Робин Гуд.
- Я слышала, трое моих сыновей
Пред казнью священника ждут.

Скажи мне, за что осудил их шериф?
За что, за какую вину:
Cожгли они церковь, убили попа,
У мужа отбили жену?

Нет сударь, они не виновны ни в чем.
- За что же карает их суд?
- За то, что они королевскую лань
Убили с тобой, Робин Гуд.

Я помню тебя и твоих сыновей.
Давно я пред ними в долгу.
Клянусь головою, - сказал Робин Гуд, -
Тебе я в беде помогу!

Вот едет, едет Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам
И видит: старый пилигрим
Плетется по холмам.

Что слышно на свете, седой пилигрим? -
Cпросил старика Робин Гуд.
- Трех братьев у нас в Ноттингамской тюрьме
На смерть в эту ночь поведут.

Надень-ка одежду мою, пилигрим.
Отдай-ка свое мне тряпье,
А вот тебе сорок монет серебром -
И пей за здоровье мое!

Богат твой наряд, - отвечал пилигрим, -
Моя одежонка худа.
Над старым в беде и над нищим в нужде
Не смейся, сынок, никогда.

Бери, старичок, мой богатый наряд.
Давай мне одежду свою,
И двадцать тяжелых монет золотых
Тебе я в придачу даю!

Колпак пилигрима надел Робин Гуд,
Не зная, где зад, где перед.
- Клянусь головой, он слетит с головы,
Чуть дело до дела дойдет!

Штаны пилигрима надел Робин Гуд.
Хорошие были штаны:
Прорехи в коленях, прорехи с боков,
Заплата пониже спины.

Надел Робин Гуд башмаки старика
И молвил: - Иных узнают
По платью, а этого можно узнать,
Увидев, во что он обут!

Надел он дырявый, заплатанный плащ,
И только осталось ему
Клюкой подпереться да взять на плечо
Набитую хлебом суму.

Идет, хромая, Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам,
И первым встретился ему
Шериф надменный сам.

Спаси и помилуй, - сказал Робин Гуд. -
На старости впал я в нужду.
И если ты честно заплатишь за труд,
К тебе в палачи я пойду!

Штаны и кафтан ты получишь, старик,
Две пинты вина и харчи.
Да пенсов тринадцать деньгами я дам
За то, что пойдешь в палачи!

Но вдруг повернулся кругом Робин Гуд
И с камня на камень - скок.
- Клянусь головою, - воскликнул шериф, -
Ты бодрый еще старичок!

Я не был, шериф, никогда палачом,
Ни разу не мылил петлю.
И будь я в аду, коль на службу пойду
К тебе, к твоему королю!

Не так уж я беден, почтенный шериф.
Взгляни-ка на этот мешок:
Тут хлеба краюшка, баранья нога
И маленький звонкий рожок.

Рожок подарил мне мой друг Робин Гуд.
Сейчас от него я иду.
И если рожок приложу я к губам,
Тебе протрубит он беду.

Труби, - засмеялся надменный шериф, -
Пугай воробьев и синиц.
Труби сколько хочешь, покуда глаза
Не вылезут вон из глазниц!

Протяжно в рожок затрубил Робин Гуд,
И гулом ответил простор.
И видит шериф: полтораста коней
С окрестных спускаются гор.

И снова в рожок затрубил Робин Гуд,
Лицом повернувшись к лугам,
И видит шериф: шестьдесят молодцов
Несутся верхом в Ноттингам.

Что это за люди? - воскликнул шериф.
- Мои! - отвечал Робин Гуд. -
К тебе они в гости явились, шериф,
И даром домой не уйдут.

В ту ночь отворились ворота тюрьмы,
На волю троих отпустив,
И вместо охотников трех молодых
Повешен один был шериф.

Робин Гуд спасает трех стрелков

Перевод М.И. Цветаевой

Двенадцать месяцев в году,
Не веришь - посчитай.
Но всех двенадцати милей
Веселый месяц май.

Весел люд, весел гусь, весел пес...
Стоит старуха на пути,
Вся сморщилась от слез.

"Что нового, старуха?" - "Сэр,
Злы новости у нас!
Сегодня трем младым стрелкам
Объявлен смертный час".

"Как видно, резали святых
Отцов и церкви жгли?
Прельщали дев? Иль с пьяных глаз
С чужой женой легли?"

"Не резали они отцов
Святых, не жгли церквей,
Не крали девушек, и спать
Шел каждый со своей".

"За что, за что же злой шериф
Их на смерть осудил?
- "С оленем встретились в лесу...
Лес королевский был".

"Однажды я в твоем дому
Поел, как сам король.
Не плачь, старуха! Дорога
Мне старая хлеб-соль".

Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм, -
Зелен клен, зелен дуб, зелен вяз...
Глядит: в мешках и в узелках
Паломник седовлас.

"Какие новости, старик?"
- "О сэр, грустнее нет:
Cегодня трех младых стрелков
Казнят во цвете лет".

"Старик, сымай-ка свой наряд,
А сам пойдешь в моем.
Вот сорок шиллингов в ладонь
Чеканным серебром".

"Ваш - мая месяца новей,
Сему же много зим...
О сэр! Нигде и никогда
Не смейтесь над седым!"

"Коли не хочешь серебром,
Я золотом готов.
Вот золота тебе кошель,
Чтоб выпить за стрелков!"

Надел он шляпу старика, -
Чуть-чуть пониже крыш.
"Хоть ты и выше головы,
А первая слетишь!"

И стариков он плащ надел -
Хвосты да лоскуты.
Видать, его владелец гнал
Советы суеты!

Влез в стариковы он штаны.
"Ну, дед, шутить здоров!
Клянусь душой, что не штаны
На мне, а тень штанов!"

Влез в стариковы он чулки.
"Признайся, пилигрим,
Что деды-прадеды твои
В них шли в Иеруслаим!"

Два башмака надел: один -
Чуть жив, другой - дыряв.
"Одежда делает господ".
Готов. Неплох я - граф!

Марш, Робин Гуд! Марш в Ноттингэм!
Робин, гип! Робин, гэп! Робин, гоп!"
Вдоль городской стены шериф
Прогуливает зоб.

"О, снизойдите, добрый сэр,
До просьбы уст моих!
Что мне дадите, добрый сэр,
Коль вздерну всех троих?"

"Во-первых, три обновки дам
С удалого плеча,
Еще - тринадцать пенсов дам
И званье палача".

Робин, шерифа обежав,
Скок! и на камень - прыг!
"Записывайся в палачи!
Прешустрый ты старик!"

"Я век свой не был палачом;
Мечта моих ночей:
Сто виселиц в моем саду -
И все для палачей!

Четыре у меня мешка:
В том солод, в том зерно
Ношу, в том - мясо, в том - муку, -
И все пусты равно.

Но есть еще один мешок:
Гляди - горой раздут!
В нем рог лежит, и этот рог
Вручил мне Робин Гуд".

"Труби, труби, Робинов друг,
Труби в Робинов рог!
Да так, чтоб очи вон из ям,
Чтоб скулы вон из щек!"

Был рога первый зов как гром!
И - молнией к нему -
Сто Робингудовых людей
Предстало на холму.

Был следующий зов - то рать
Сзывает Робин Гуд.
Со всех сторон, во весь опор
Мчит Робингудов люд.

"Но кто же вы? - cпросил шериф,
Чуть жив. - Отколь взялись?"
- "Они - мои, а я Робин,
А ты, шериф, молись!"

На виселице злой шериф
Висит. Пенька крепка.
По виселицей, на лужку,
Танцуют три стрелка.

История не такая уж беззаботная: Робин Гуд обещал, что никогда не станет палачом - а ведь стал им для шерифа. Зато друзей спас. Но поклонники правопорядка и шерифа Ноттингемского могут не переживать: есть баллады, где Робин Гуд его не убивает, а запросто с ним встречается еще и при короле.
Я хотела сделать подробную сравнительную характеристику переводов, а потом подумала, что достаточно и краткой. Я думаю, что перевод Самуила Яковича - больше рассказывает историю, а перевод Марины Ивановны - больше создает атмосферу. У Маршака детали обобщенные - Робин едет "по травам, по лугам". У Марины Цветаевой больше каких-нибудь мелких деталей, которые создают картину: паломник идет "в мешках и в узелках", виселицы "в саду" и так далее. Благодаря всем этим деталям как в самом начале объявлен "месяц май", так он до конца и держится. Баллада получается веселая, "с прискоком". Как Робингудов нрав.
Насчет передачи подробностей оригинала - оба перевода дополняют друг друга. У Маршака более точно передана причина, почему стрелков хотят казнить: не просто били королевскую дичь, а били ее вместе с Робин Гудом. У Марины Цветаевой передано, что встретившаяся Робину старуха была в слезах (он сразу должен был понять, что что-то неладно), а также более точно передана причина, почему он спасает стрелков - в благодарность за хлеб-соль. Ни в одном из переводов не переданы английские "silly old woman", "silly old palmer" (глупая старуха, глупый старый пилигрим) - должно быть, в английском фольклоре это устойчивые эпитеты.
У Маршака, как и в оригинале, конец - описательный, сообщающий о факте: освободили стрелков, повесили шерифа. У Марины Цветаевой - так сказать, изобразительный, картинка: стрелки танцуют под виселицей, где повешен шериф. Картинка не такая уж жизнерадностная - если вы представляете себе повешенных. Но зато - передает озорной дух стрелков.
В обоих переводах есть поэтические вольности. У С.Я. Маршака меняется размер, у М.И. Цветаевой - ударение в имени "Робин". Но в обоих случаях это ничего не портит.
У С.Я. Маршака появляется наезд не только на шерифа, но и на короля. У М.И. Цветаевой Робин предлагает пилигриму выпить "за стрелков" - то есть за его, Робина, компанию и за тех, кого он спасет (а не за собратьев пилигрима, как в оригинале).
Вообще я думаю, что отличие в стилистике двух переводов лучше всего передает перевод выражения шерифа " both thy eyes fall out" (оба твои глаза выпадут). У С.Я. Маршака это "покуда глаза Не вылезут вон из глазниц!", а М.И. Цветаевой - "очи вон из ям" (и с добавлением) "чтоб скулы вон из щек!"
Еще у Марины Цветаевой есть буквальный перевод выражения "Robin Hood"s men" - "Робингудовы люди". И он выглядит удачно.

Он был пригожим молодцом,
Когда служить пошел
Пажом усердным в графский дом
За деньги и за стол.

Ему приглянулась хозяйская дочь,
Надежда и гордость отца,
И тайною клятвой они поклялись
Друг друга любить до конца.

Однажды летнею порой,
Когда раскрылся лист,
Шел у влюбленных разговор
Под соловьиный свист.

О Вилли, тесен мой наряд,
Что прежде был широк,
И вянет-вянет нежный цвет
Моих румяных щек.

Когда узнает мой отец,
Что пояс тесен мне,
Меня запрет он, а тебя
Повесит на стене.

Ты завтра к окну моему приходи
Украдкой на склоне дня.
К тебе с карниза я спущусь,
А ты поймай меня!

Вот солнце встало и зашло,
И ждет он под окном
С той стороны, где свет луны
Не озаряет дом.

Открыла девушка окно,
Ступила на карниз
И с высоты на красный плащ
К нему слетела вниз.

Зеленая чаща приют им дала,
И прежде чем кончилась ночь,
Прекрасного сына в лесу родила
Под звездами графская дочь.

В тумане утро занялось
Над зеленью дубрав,
Когда от тягостного сна
Очнулся старый граф.

Идет будить он верных слуг
В рассветной тишине.
- Где дочь моя и почему
Не поднялась ко мне?

Тревожно спал я в эту ночь
И видел сон такой:
Бедняжку-дочь уносит прочь
Соленый вал морской.

В лесу густом, на дне морском
Или в степном краю
Должны вы мертвой иль живой
Найти мне дочь мою!

Искали они и ночи и дни,
Не зная покоя и сна,
И вот очутились в дремучем лесу,
Где сына качала она.

"Баюшки-бáю, мой милый сынок,
В чаще зеленой усни.
Если бездомным ты будешь, сынок,
Мать и отца не вини!"

Спящего мальчика поднял старик
И ласково стал целовать.
- Я рад бы повесить отца твоего,
Но жаль твою бедную мать.

Из чащи домой я тебя принесу,
И пусть тебя люди зовут
По имени птицы, живущей в лесу,
Пусть так и зовут: Робин Гуд!

Иные поют о зеленой траве,
Другие - про белый лен.
А третьи поют про тебя, Робин Гуд,
Не ведая, где ты рожден.

Не в отчем дому, не в родном терему
Не в горницах цветных, -
В лесу родился Робин Гуд
Под щебет птиц лесных.

2 Робин Гуд и мясники

Спешите на улицу, добрые люди,
Послушайте песню мою.
О славном стрелке, удалом Робин Гуде,
Для вас я сегодня спою.

В лесу на рассвете гулял Робин Гуд.
Вдруг слышит он топот копыт.
Мясник молодой на лошадке гнедой
На рынок рысцою трусит.

Скажи, молодец, - говорит Робин Гуд, -
В какой ты живешь стороне
И что за товар ты везешь на базар?
Ты больно понравился мне.

Мне некогда, сударь, рассказывать вам,
В какой я живу стороне,
А мясо на рынок везу в Ноттингам
Продать там по сходной цене.

Послушай-ка, парень, - сказал Робин Гуд,
А сколько возьмешь ты с меня
За все целиком: за мясо с мешком,
Уздечку, седло и коня?

Немного возьму, - отвечает мясник, -
Чтоб в город товар не везти.
За мясо с мешком и коня с ремешком
Пять марок ты мне заплати.

Бери свои деньги, - сказал Робин Гуд, -
Бери заодно с кошельком
И пей за меня, чтобы с этого дня
Счастливым я стал мясником!

Верхом прискакал Робин Гуд в Ноттингам,
Проехал у всех на виду,
К шерифу пошел - и деньги на стол
За место в торговом ряду.

С другими купцами он сел торговать,
Хоть с делом он не был знаком,
Не знал, как продать, обмануть, недодать.
Он был мясником-новичком.

Но шибко торговля пошла у него.
Что хочешь плати - и бери!
За пенни свинины он больше давал,
Чем все остальные за три.

Он только и знал - зазывал, продавал,
Едва успевал отпускать.
Он больше говядины продал за час,
Чем все остальные за пять.

Дворянский сынок, - мясники говорят, -
В убыток себе продает.
Он, видно, отца разорит до конца,
Бездельник, повеса и мот!

Подходят знакомиться с ним мясники.
- Послушай, собрат и сосед,
На рынке одном мы товар продаем.
Должны разделить и обед.

Мы все мясники, - отвечал Робин Гуд, -
Одна небольшая семья.
Сочту я за честь попить и поесть
И чокнуться с вами, друзья!

Толпою к шерифу пришли они в дом,
Садятся обедать за стол.
- А младший наш брат, - мясники говорят, -
Молитву за нас бы прочел.

Помилуй нас, боже, - сказал Робин Гуд, -
Дай хлеб нам насущный вкусить
И выпить винца, чтоб согрелись сердца!
Мне не о чем больше просить.

А ну-ка, хозяйка, - сказал Робин Гуд, -
Друзей угостить я хочу.
Давай нам вина, и по счету сполна
За всех я один заплачу.

Вы пейте и ешьте, - сказал Робин Гуд, -
Пируйте весь день напролет.
Не все ли равно, что стоит вино!
Беру на себя я расчет.

Дворянский сынок! - говорят мясники, -
Он продал именье отца
И весь свой доход за будущий год
Решил промотать до конца.

Давно ль, - говорит Робин Гуду шериф, -
Ты в наши приехал места?
Как жив и здоров и много ль голов
Рогатого держишь скота?

Рогатого много держу я скота -
Две сотни голов или три, -
А впрочем, наведайся в наши места
И сам на него посмотри.

Пасется мой скот по лесам, по лугам,
Телята сейчас у коров.
И, если захочешь, тебе я продам
Задешево сотню голов!

Садится шериф на гнедого коня,
Три сотни червонцев берет
И едет верхом за лихим мясником
В леса покупать его скот.

В Шервудскую чащу въезжают они -
Охотников славных приют.
- Спаси меня, боже, - воскликнул шериф, -
Коль встретится нам Робин Гуд!

По узкой тропе они едут вдвоем.
И вдруг увидал Робин Гуд:
Лесные олени меж темных ветвей
От них врассыпную бегут.

Вот здесь и живет рогатый мой скот!
Тут несколько сотен голов.
Коль можешь купить, - тебе уступить
Я сотню-другую готов!

И разом явились на зов
С двух разных сторон и Маленький Джон,
И семеро лучших стрелков.

Что скажешь? - спросил его Маленький Джон.
Каков твой приказ, Робин Гуд?
- Пожаловал к нам Ноттингамский шериф.
Пускай ему ужин дадут!

Что ж, милости просим, почтенный шериф,
Тебя поджидаем давно.
Отличным жарким мы тебя угостим.
А ты нам плати за вино!

Дрожащий шериф протянул кошелек,
Не молвив ни слова в ответ.
И так же без слов отсчитал Робин Гуд
Три сотенки звонких монет.

Потом он шерифа повел за собой,
Опять посадил на коня
И крикнул вослед: - Поклон и привет
Жене передай от меня!

3 Робин Гуд и шериф

Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай.
Но самый радостный в году
Веселый месяц май.

Вот едет, едет Робин Гуд
По травам, по лугам
И видит старую вдову
При въезде в Ноттингам.

Скажи мне, за что осудил их шериф?
За что, за какую вину:
Сожгли они церковь, убили попа,
У мужа отбили жену?

Нет, сударь, они не виновны ни в чем.
- За что же карает их суд?
- За то, что они королевскую лань
Убили с тобой, Робин Гуд.

Вот едет, едет Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам
И видит: старый пилигрим
Плетется по холмам.

Что слышно на свете, седой пилигрим? -
Спросил старика Робин Гуд.
- Трех братьев у нас в Ноттингамской тюрьме
На смерть в эту ночь поведут.

Штаны пилигрима надел Робин Гуд.
Хорошие были штаны:
Прорехи в коленях, прорехи с боков,
Заплата пониже спины.

Надел Робин Гуд башмаки старика
И молвил: - Иных узнают
По платью, а этого можно узнать,
Увидев, во что он обут!

Идет, хромая, Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам,
И первым встретился ему
Шериф надменный сам.

Три баллады о Робин Гуде. - Балладный цикл о Робин Гуде насчитывает более четырех десятков баллад, повествующих о различных приключениях героя и его товарищей.

Точное время возникновения баллад о Робин Гуде трудно установить; предположительно, они восходят к XI веку, ко времени завоевания Англии норманскими рыцарями. В этих легендах отразилась борьба против чужеземных норманских феодалов, которые, по словам английского историка XII века Вильяма Мэльмсберийского (ок. 1080 - ок. 1143), "считали все для себя дозволенным, проливали по прихоти кровь, вырывали у бедняка кусок хлеба изо рта, забирали все: деньги, имущество, землю... "

Позднее крестьянская война Уолта Тайлора (1381) вызвала появление новых баллад о Робин Гуде. Самые поздние варианты - XV века.

Согласно легенде, Робин Гуд жил со своей "веселой ватагой" в Шервудском лесу. Главными его врагами были ноттингамский шериф, жестоко притеснявший народ, и монахи.

"Народные баллады, - писал А.М. Горький, - рисуют Робин Гуда неутомимым врагом угнетателей-норманнов, любимцем поселян, защитником бедняков, человеком, близким всякому, кто нуждался в его помощи. И в благодарность за это поэтическое чувство народа сделало из простого, может быть, разбойника героя, почти равного святому" (предисловие к сб. "Баллады о Робин Гуде", Пг. 1919, стр. 12).

Рождение Робин Гуда. - Впервые под названием "Робин Гуд" с первой строкой "Был Вилли статным молодцом... " в сб. "Избранные переводы", 1946.

Готовя к печати второй том сб. "Стихи, сказки, переводы", 1952, С. Маршак провел значительную стилистическую правку текста перевода.

Согласно одним легендам, Робин Гуд был по происхождению йоменом (вольным крестьянином); согласно другим - знатным дворянином. В варианте баллады, переведенном С. Маршаком, его мать - дочь графа. "В этом желании сделать во что бы то ни стало своего любимца человеком знатного рода, кажется, скрыто наивное желание простых людей сказать аристократии: "Чем наши хуже ваших?" - писал о Робин Гуде А.М. Горький (предисловие к сб. "Баллады о Робин Гуде", Пг. 1919, стр. 12).

Робин Гуд и мясники. - Впервые с подзаголовком "Английская народная баллада" в журнале "Пионер", 1946, № 2-3.

Упоминаемый в балладе Маленький Джон - непременный персонаж английских баллад о Робин Гуде, его первый помощник. Прозвище ироническое, так как, по преданию, Маленький Джон был очень высокого роста (семи футов).

Печатается по сб. "Избранные переводы", 1959.

Робин Гуд и шериф. - Впервые с подзаголовком "Английская народная баллада" в журнале "Пионер", 1946, № 4.

С. Маршак перевел эту балладу в 1914-1915 годах; сохранился автограф первой половины перевода баллады, сильно отличающегося от нового перевода 1945-1946 годов.

Печатается по сб. "Избранные переводы", 1959.

Баллады о Робин Гуде

Рождение Робин Гуда

Робин Гуд и шериф

Робин Гуд и Маленький Джон

Робин Гуд и лесники

Робин Гуд и епископ

Робин Гуд выручает Виля Статли

Робин Гуд и мясники

Робин Гуд и золотая стрела

Робин Гуд и Алан Э-Дейл

РОЖДЕНИЕ РОБИН ГУДА

Он был пригожим молодцом,
Когда служить пошел
Пажом усердным в графский дом
За деньги и за стол.

Однажды летнею порой,
Когда раскрылся лист,
Шел у влюбленных разговор
Под соловьиный свист.

О Вилли, тесен мой наряд,
Что прежде был широк,
И вянет, вянет нежный цвет
Моих румяных щек.

Когда узнает мой отец,
Что пояс тесен мне,
Меня запрет он, а тебя
Повесит на стене.

Ты завтра к окну моему приходи
Украдкой на склоне дня.
К тебе с карниза я спущусь,
А ты поймай меня!

Вот солнце встало и зашло,
И ждет он под окном
С той стороны, где свет луны
Не озаряет дом.

Открыла девушка окно,
Ступила на карниз
И с высоты на красный плащ
К нему слетела вниз.

Зеленая чаща приют им дала,
И, прежде чем кончилась ночь,
Прекрасного сына в лесу родила
Под звездами графская дочь.

В тумане утро занялось
Над зеленью дубрав,
Когда от тягостного сна
Очнулся старый граф.

Идет будить он верных слуг
В рассветной тишине.
- Где дочь моя и почему
Не поднялась ко мне?

Тревожно спал я в эту ночь
И видел сон такой:
Бедняжку дочь уносит прочь
Соленый вал морской.

В лесу густом, на дне морском
Или в степном краю
Должны вы мертвой иль живой
Найти мне дочь мою!

Искали они и ночи, и дни,
Не зная покоя и сна,
И вот очутились в дремучем лесу,
Где сына качала она.

"Баюшки-баю, мой милый сынок,
В чаще зеленой усни.
Если бездомным ты будешь, сынок,
Мать и отца не вини!"

Иные поют о зеленой траве,
Другие - про белый лен.
А третьи поют про тебя, Робин Гуд,
Не ведая, где ты рожден.

Не в отчем дому, не в родном терему,
Не в горницах цветных, -
В лесу родился Робин Гуд
Под щебет птиц лесных.

Маршака

РОБИН ГУД И ШЕРИФ

Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай.
Но самый радостный в году
Веселый месяц май.

Вот едет, едет Робин Гуд
По травам, по лугам
И видит старую вдову
При въезде в Ноттингам.

Скажи мне, за что осудил их шериф?
За что, за какую вину:
Сожгли они церковь, убили попа,
У мужа отбили жену?

Вот едет, едет Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам
И видит:старый пилигрим
Плетется по холмам.

Штаны пилигрима надел Робин Гуд.
Хорошие были штаны:
Прорехи в коленях, прорехи с боков,
Заплата пониже спины.

Надел Робин Гуд башмаки старика
И молвил: - Иных узнают
По платью, а этого можно узнать,
Увидев, во что он обут!

Идет, хромая, Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам,
И первым встретился ему
Шериф надменный сам.

Но вдруг повернулся кругом Робин Гуд
И с камня на камень-скок.
- Клянусь головою, - воскликнул шериф, -
Ты бодрый еще старичок!

И гулом ответил простор.
И видит шериф: полтораста коней
С окрестных спускаются гор.

Маршака

РОБИН ГУД И МАЛЕНЬКИЙ ДЖОН

Рассказать вам, друзья, как Смельчак Робин Гуд, -
Бич епископов и богачей, -
С неким Маленьким Джоном в дремучем лесу
Поздоровался через ручей?

Хоть и Маленьким звался тот Джон у людей,
Был он телом - что добрый медведь!
Не обнять в ширину, не достать в вышину, -
Было в парне на что поглядеть!

Как с малюточкой этим спознался Робин,
Расскажу вам, друзья, безо лжи.
Только уши развесь: вот и труд тебе весь! -
Лучше знаешь - так сам расскажи.

Говорит Робин Гуд своим добрым стрелкам:
- Даром молодость с вами гублю!
Много в чаще древес, по лощинкам - чудес,
А настанет беда - протрублю.

Я четырнадцать дней не спускал тетивы,
Мне лежачее дело не впрок.
Коли тихо в лесу - побеждает Робин,
А услышите рог - будьте в срок.

Всем им руку пожал и пошел себе прочь,
Веселея на каждом шагу.
Видит: бурный поток, через воду - мосток,
Незнакомец - на том берегу.

Дай дорогу, медведь! - Сам дорогу мне дашь! -
Тесен мост, тесен лес для двоих.
- Коль осталась невеста, медведь, у тебя, -
Знай - пропал у невесты жених!

Из колчана стрелу достает Робин Гуд:
- Что сказать завещаешь родным?
- Только тронь тетиву, - незнакомец ему, -
Вмиг знакомство сведешь с Водяным!

Говоришь, как болван, - незнакомцу Робин, -
Говоришь, как безмозглый кабан!
Ты еще и руки не успеешь занесть,
Как к чертям отошлю тебя в клан!

Угрожаешь, как трус, - незнакомец в ответ, -
У которого стрелы и лук.
У меня ж ничего, кроме палки в руках,
Ничего, кроме палки и рук!

Мне и лука не надо - тебя одолеть,
И дубинкой простой обойдусь.
Но, оружьем сравнявшись с тобой, посмотрю,
Как со мною сравняешься, трус!

Побежал Робин Гуд в чащи самую глушь,
Обтесал себе сабельку в рост
И обратно помчал, издалече крича:
- Ну-ка, твой или мой будет мост?

Так, с моста не сходя, естества не щадя,
Будем драться, хотя б до утра.
Кто упал - проиграл, уцелел - одолел, -
Такова в Ноттингэме игра.

Разобью тебя в прах! - незнакомец в сердцах, -
Посмеются тебе - зайцы рощ!
Посередке моста сшиблись два молодца,
Зачастили дубинки, как дождь.

Словно грома удар был Робина удар:
Так ударил, что дуб задрожал!
Незнакомец, кичась: - Мне не нужен твой дар, -
Отродясь никому не должал!

Словно лома удар был чужого удар, -
Так ударил, что дол загудел!
Рассмеялся Робин: - Хочешь два за один?
Я всю жизнь раздавал, что имел!

Разошелся чужой - так и брызнула кровь!
Расщедрился Робин - дал вдвойне!
Стал гордец гордеца, молодец молодца
Молотить - что овес на гумне!

Был Робина удар - с липы лист облетел!
Был чужого удар - звякнул клад!
По густым теменам, по пустым головам
Застучали дубинки, как град.

Ходит мост под игрой, ходит тес под ногой,
Даже рыбки пошли наутек!
Изловчился чужой и ударом одним
Сбил Робина в бегущий поток.

Через мост наклонясь: - Где ты, храбрый боец?
Не стряслась ли с тобою беда?
- Я в холодной воде, - отвечает Робин, -
И плыву - сам не знаю куда!

Но одно-то я знаю: ты сух, как орех,
Я ж, к прискорбью, мокрее бобра.
Кто вверху - одолел, кто внизу - проиграл, -
Вот и кончилась наша игра.

Полувброд, полувплавь, полумертв, полужив,
Вылез - мокрый, бедняжка, насквозь!
Рог к губам приложил - так, ей-ей, не трубил
По шотландским лесам даже лось!

Эхо звук понесло вдоль зеленых дубрав,
Разнесло по Шотландии всей,
И явился на зов - лес стрелков-молодцов,
В одеянье - травы зеленей.

Что здесь делается? - молвил Статли Вильям. -
Почему на тебе чешуя?
- Потому чешуя, что сей добрый отец
Сочетал меня с Девой Ручья.

Человек этот мертв! - грозно крикнула рать,
Скопом двинувшись на одного.
- Человек этот - мой! - грозно крикнул Робин. -
И мизинцем не троньте его!

Познакомься, земляк! Эти парни-стрелки
Робингудовой братьи лесной.
Было счетом их семьдесят без одного,
Ровно семьдесят будет с тобой.

У тебя ж будет: плащ цвета вешней травы,
Самострел, попадающий в цель,
Будет гусь в небесах и олень во лесах.
К Робин Гуду согласен в артель ?

Видит бог, я готов! - удалец просиял. -
Кто ж дубинку не сменит на лук?
Джоном Маленьким люди прозвали меня,
Но я знаю, где север, где юг.

Джоном Маленьким - эдакого молодца?!
Перезвать! - молвил Статли Вильям. -
Робингудова рать - вот и крестная мать,
Ну, а крестным отцом - буду сам.

Притащили стрелки двух жирнух-оленух,
Пива выкатили - не испить!
Стали крепким пивцом под зеленым кустом
Джона в новую веру крестить.

Было семь только футов в малютке длины,
А зубов - полный рот только лишь!
Кабы водки не пил да бородки не брил -
Был бы самый обычный малыш!

До сих пор говорок у дубов, у рябин,
Не забыла лесная тропа,
Пень - и тот не забыл, как сам храбрый Робин
Над младенцем читал за попа.

Ту молитву за ним, ноттингэмцы за ним,
Повторили за ним во весь глот.
Восприемный отец, статный Статли Вильям
Окрестил его тут эдак вот:

Джоном Маленьким был ты до этого дня,
Нынче старому Джону - помин,
Ибо с этого дня вплоть до смертного дня
Стал ты Маленьким Джоном. Аминь.

Громогласным ура - раздалась бы гора! -
Был крестильный обряд завершен.
Стали пить-наливать, крошке росту желать:
- Постарайся, наш Маленький Джон!

Взял усердный Робин малыша-крепыша,
Вмиг раскутал и тут же одел
В изумрудный вельвет - так и лорд не одет! -
И вручил ему лук-самострел:

Будешь метким стрелком, молодцом, как я сам,
Будешь службу зеленую несть,
Будешь жить, как в раю, пока в нашем краю
Кабаны и епископы есть.

Хоть ни фута у нас - всей шотландской земли,
Ни кирпичика - кроме тюрьмы,
Мы как сквайры едим и как лорды глядим.
Кто владельцы Шотландии? - Мы!

Поплясав напослед, солнцу красному вслед
Побрели вдоль ручьевых ракит
К тем пещерным жильям, за Робином - Вильям...
Спят... И Маленький Джон с ними спит.

Так под именем сим по трущобам лесным
Жил и жил, и состарился он.
И как стал умирать, вся небесная рать
Позвала его: - Маленький Джон!

Цветаевой

РОБИН ГУД И ЛЕСНИКИ

Был мальчик Робин Гуд высок.
Дерри, дерри даун.
Уже в пятнадцать лет
Из тех веселых молодцов,
Смелей которых нет.
Хей, даун, дерри, дерри даун.

Собрался раз он в Ноттингам,
Идет в лесу, и вот
Пред ним пятнадцать лесников
Пьют пиво, эль и мед.

"Что нового?" - спросил их Гуд.
"Что знал ты до сих пор?
Король устроил спор стрелков".
"Пойду и я на спор".

"Смешно, - сказали лесники,
- Такой мальчишка вдруг
Пойдет стрелять пред королем,
Взять не умея лук!"

"На двадцать марок, - Робин Гуд
Ответил, - спорь со мной,
И на сто сажень попаду
В оленя я стрелой".

"Идет,-сказали лесники,
- И спорим мы с тобой,
Что на сто сажень не попасть
Тебе в него стрелой".

И поднял Робин честный лук
С широкою стрелой
И на сто сажень уложил
Оленя в тьме лесной.

Сломал ему он два ребра,
А может быть, и три,
Стрела пронзила грудь насквозь,
И не застряв внутри.

Олень вскочил, олень застыл,
Олень упал в кусты.
"Я выиграл, - воскликнул Гуд,
- Платите мне фунты".

"Ну, нет, - сказали лесники,
- Твой выигрыш пропал,
Бери свой лук и уходи,
Пока не опоздал".

И Робин стрелы взял свои,
И взял свой честный лук,
И улыбнулся про себя,
Войдя в широкий луг.

Вот стал он стрелы приставлять
К звенящей тетиве,
И из пятнадцати врагов
Четырнадцать - в траве.

Тот, кто затеял этот спор.
Собрался убежать,
Но Робин Гуд, подняв свой лук,
Вернул его опять

И молвил: "Вновь не скажешь ты,
Что я стрелок плохой!"
И голову ему разбил
Он надвое стрелой.

"Такой стрелок я, - молвил Гуд,
- Что сделал ваших вдов
Мечтающими, чтобы вы
Тех не сказали слов".

Народ бежит, оставив свой
Прекрасный Ноттингам,
Чтоб Робин Гуда захватить,
На помощь лесникам.

Один остался без руки,
И без ноги другой,
А Робин, взяв свой лук, ушел
В зеленый лес густой.

А ноттингамцы лесников,
Как знают все о том,
Могилы вырыв, погребли
На кладбище потом.

Гумилева

РОБИН ГУД И ЕПИСКОП

Эй, подойдите, господа,
Послушайте рассказ,
Как сам епископ мессу пел
За Робин Гуда раз.

Случилось это в яркий день:
Чуть начал Феб вставать.
Стрелок веселый Робин Гуд
Собрался погулять.

Бредет он по лесу и вдруг
Заметил меж ветвей
Епископ гордый перед ним,
Со свитою своей.

"Клянусь! - воскликнул Робин Гуд.
- Я вовсе не хочу,
Чтоб я был пойман, осужден
И отдан палачу!"

Он видит хижину вблизи,
Стучится у дверей,
Старухе громко он кричит:
"Спаси меня скорей".

"Но кто ты? - спрашивает та.
- И как тебя зовут?"
"Все знают, вне закона я.
Зовусь я - Робин Гуд.

Епископ едет через лес,
Отрядом окружен,
И, если буду я открыт,
Меня повесит он".

Старуха молвит: "Если ты
Взаправду Робин Гуд,
То от епископских людей
Найдешь ты здесь приют.

Мне платье Робин Гуд принес
В Рождественскую ночь,
И постараюсь я ему
В опасности помочь".

"Возьми же мой зеленый плащ
С колчаном и мечом,
А мне твой серый плащ отдай
С твоим веретеном ".

Так нарядившись, Робин Гуд
Идет к своим друзьям,
Назад глядит он, позади
Епископ едет сам.

"Кто там, - Джон Маленький сказал,
- Бредет сквозь лес густой?
Я ведьму старую сейчас
Попотчую стрелой".

И крикнул Робин Гуд: "Постой,
Ведь больно стрелы бьют!
Взгляни, ведь я - твой господин,
Твой добрый Робин Гуд!"

Епископ в хижину вошел
И крикнул, разъярясь:
"Пусть Робин Гуда мне ведут,
Предателя, тотчас!"

Старуху посадив с собой
На белого коня,
Он все смеялся: "Робин Гуд,
Узнаешь ты меня".

Но, проезжая через лес,
Вдруг встал он, недвижим.
Он видит храбрых сто стрелков
Под деревом большим.

Епископ спрашивает: "Кто
Стоит рядами тут?"
Старуха молвит: "Мнится мне,
Что это Робин Гуд".

Сказал епископ: "Кто ж со мной?
Я, право, не пойму!"
"Поймешь, епископ-дуралей,
Коль юбку подыму!"

Вскричал епископ: "Горе мне!"
И повернулся вспять,
Но Робин Гуд ему кричит,
Велит ему стоять.

"Какой почтенный гость у нас!" -
Сказал с улыбкой Джон.
И крепко привязал коня
Епископского он.

А Робин Гуд зеленый плащ
Снял со своей спины
И триста фунтов отсчитал
Епископской казны.

"Теперь, - воскликнул Робин Гуд, -
- Пускай домой идет!"
Джон Маленький ответил: "Нет,
Пусть мессу пропоет!"

Епископа взял Робин Гуд
И привязал к стволу,
И тот пропел им "Отче Наш"
И всем стрелкам хвалу.

И лишь потом епископ наш
Отправился домой
Верхом, но задом наперед,
Держась за хвост рукой.

Иванова

РОБИН ГУД ВЫРУЧАЕТ ВИЛЯ СТАТЛИ

Жил Робин Гуд в густом лесу,
Где зелена листва,
Когда однажды услыхал
Тревожные слова.

О том, что пойман и в тюрьме
Виль Статли заключен.
Тремя подкупленными был
Шерифу предан он.

Его повесят на заре,
Ему и дня не жить.
Но двух предателей успел
Он вовремя убить.

Услышав горестную весть,
Печален Робин Гуд.
К нему веселые стрелки
На зов его идут.

Все поклялись, что лес родной
Увидит Виль опять.
И многим доблестным стрелкам
В бою несдобровать.

На Гуде - красный, на стрелках -
Зеленые плащи,
Другой подобной красоты
Попробуй поищи!

С какою легкостью в поход
Поднялся стройный стан.
У каждого широкий меч
И полный стрел колчан.

Выходят храбро из лесов
В сверкающей красе -
Иль Статли приведут домой,
Иль грудью лягут все.

Вот к замку подошли они,
Где Статли стерегут.
"В засаду нужно скрыться нам, -
Промолвил Робин Гуд.

Мы одного кого-нибудь
Отправим к воротам,
Он пилигрима расспросить
О Статли может там".

И вышел молодой храбрец
На зов его вперед,
И пилигриму он сказал
У замковых ворот:

"Когда, скажи мне, будет здесь
Безжалостно казнен
Вяль Статли, Робина стрелок,
И здесь ли спрятан он?"

"Увы, - ответил пилигрим,
Поникнув головой,
- Висеть сегодня будет Виль
На виселице той.

Но если б знал об этом Гуд,
Послал бы он стрелков
И Статли, верно бы, увел
Отсюда в глубь лесов".

"Вот это правда, - отвечал
Стрелок: - Когда бы Гуд
Был близко, вырван был бы Виль
Из этих тяжких пут.

Благодарю тебя, старик,
Ступай путем своим,
И если будет Виль казнен,
Мы славно отомстим".

Окончив свой допрос, стрелок
Идет назад. И вот
Виль Статли, стражей окружен,
Выходит из ворот.

Напрасно помощи ища,
Он посмотрел кругом.
И так шерифу он сказал
С недрогнувшим лицом:

"Теперь я знаю, что умру,
Так сделай милость мне
(Никто у Гуда не бывал
Повешен на сосне) -

Позволь на всех твоих людей,
Шериф, поднять мне меч.
Как воин в правой битве, я
Хотел бы мертвым лечь".

Не вняв его мольбам, шериф
Поставил на своем:
Повешен будет добрый Виль,
А не убит мечом.

"Так развяжите руки мне, -
Виль говорит, - а там
Удастся ли, я посмотрю,
Меня повесить вам".

"Ты в петле, - отвечал шериф,
- Жизнь кончить осужден.
И так же кончит Робин Гуд,
Коль попадется он".

"О, низкий трус," воскликнул Виль,
- Мужик, холоп простой!
За все обиды Робин Гуд
Расплатится с тобой.

Мой благородный господин
Презренье шлет тебе.
Шерифу ли с его людьми
Сломить его в борьбе?"

Виль к виселице подошел,
Прощаться был готов,
Как сам Джон Маленький к нему
Вдруг вышел из кустов.

"Хочу с тобой проститься, Виль,
Пока еще ты жив,
Нам время дорого, идем.
Что скажешь ты, шериф?"

Шериф ответил: "Провести
Меня надумал ты,
Но сам ты тоже не уйдешь
К себе назад, в кусты".

Узлы у Виля на руках
Джон поспешил рассечь.
У одного из сторожей
Из рук он вырвал меч.

"Возьми мой меч скорее, Виль,
И защищайся сам.
Стрелки и добрый Робин Гуд
Идут на помощь к нам".

И оба, став плечом к плечу,
Людей шерифа бьют,
Пока бежит через кусты
С товарищами Гуд.

Пропела первая стрела,
Что Робин Гуд пустил,
Шериф своим кричит: "Скорей,
Рубите что есть сил".

Но молодцы не стали ждать,
Когда настанет срок, -
От Робин Гуда и стрелков
Пустились наутек.

Виль Статли закричал им: "Стой!
Проститься вы должны.
Вам больше Гуда не встречать
В лесах родной страны".

Гуд крикнул вслед им: "Горе вам,
Куда вас гонит страх?
Спокойно может отдыхать
Мой меч в своих ножнах".

"Не думал я, - промолвил Виль,
- Что из лесных долин
Джон Маленький сюда придет
И ты, мой господин.

Теперь опять свободен я,
Враги мои бегут,
За все благодарю тебя,
Веселый Робин Гуд.

В зеленых зарослях, друзья,
Опять натянем лук.
Пускай трепещет тетива -
Нам сладок этот звук".

Перевод Всев. Рождественского

РОБИН ГУД И МЯСНИКИ

Мне некогда, сударь, рассказывать вам,
В какой я живу стороне,
А мясо на рынок везу в Ноттингэм
Продать там по сходной цене.

Послушай-ка, парень, - сказал Робин Гуд, -
А сколько возьмешь ты с меня
За все целиком: за мясо с мешком,
Уздечку, седло и коня?

Верхом прискакал Робин Гуд в Ноттингэм,
Проехал у всех на виду,
К шерифу пошел - и деньги на стол
За место в торговом ряду.

Протяжно в рожок затрубил Робин Гуд,
И разом явились на зов
С двух разных сторон и Маленький Джон,
И семеро лучших стрелков.

Что скажешь? - спросил его Маленький Джон. -
Каков твой приказ, Робин Гуд?
- Пожаловал к нам Ноттингэмский шериф.
Пускай ему ужин дадут!

Потом он шерифа повел за собой,
Опять посадил на коня
И крикнул вослед: - Поклон и привет
Жене передай от меня!

Маршака

РОБИН ГУД И ЗОЛОТАЯ СТРЕЛА

Шериф без сна проводит ночь,
А днем не правит суд.
Ему покоя не дает
Разбойник Робин Гуд.

Вот в город Лондон, к королю
Отправился шериф,
И целый час держал он речь,
Колено преклонив.

"Тот не шериф, - сказал король, -
Кто упускает власть.
He нападенья надо ждать,
А первому напасть.

Найди приманку похитрей,
Захлопни западню,
А там вези врага ко мне,
Я сам его казню".

Шериф вернулся в Нотингем
И думал по пути,
Как Робин Гуда заманить
И счеты с ним свести.

И вот послушные гонцы
Летят во весь опор.
К шерифу доблестных стрелков
Зовут они на спор.

Кто в цель вернее попадет,
Сам стоя за чертой,
Тому достанется стрела
С головкой золотой.

Едва услышал Робин Гуд
Крылатую молву,
Велел он каждому стрелку
Проверить тетиву.

Но тут сказал один стрелок
По имени Давид:
"Пусть лучше будет наш отряд
В лесу надежно скрыт.

Не зря шериф зовет на спор,
Он нам расставил сеть,
И кто запутается в ней,
В петле тому висеть".

"Тут пахнет трусостью, стрелок, -
Ответил Робин Гуд, -
Идем на славную игру,
Потешим добрый люд".

Тогда сказал Малютка Джон:
"Ну что же, в добрый час!
Но хорошо бы сделать так,
Чтоб не узнали нас.

Давайте сбросим свой наряд,
Лесной зеленый цвет.
Пусть будет каждый наш стрелок
По-своему одет.

Вот желтый плащ, вот белый плащ,
Вот синие плащи.
Перемешаемся с толпой,
Попробуй отыщи!"

Из леса вышли удальцы,
И каждый был готов
Хоть умереть, но победить
Шерифовых стрелков.

А в шумный город Нотингем
Вошли по одному,
Чтоб раньше времени себя
Не выдать никому.

Шериф напрасно на толпу
Глядел из-под руки:
Не попадались на глаза
Мятежные стрелки.

Народ тихонько говорил,
Что Робина всегда,
Едва он выпустит стрелу,
Узнаешь без труда.

Шериф в затылке почесал,
Он был сердит и зол:
"Как ни отважен Робин Гуд,
А, видно, не пришел".

И этой речью уязвлен,
Подумал Робин Гуд:
"Узнаешь скоро ты, шериф,
Что я сегодня тут".

Был славный лучник - желтый плащ,
Хорош и голубой,
Но красный плащ их превзошел
Искусною стрельбой.

Был в красном зоркий Робин Гуд,
Испытанный стрелок.
Куда шутя он попадал,
Никто попасть не мог.

Стрелой он прутик расщепил,
Сам стоя за чертой.
Он честно выиграл стрелу
С головкой золотой.

Пока сбегался весь народ
Смотреть на молодца,
Тихонько выбрались стрелки
Из тесного кольца.

Потом, сойдясь в глухом лесу,
Они присели в тень,
И тут рассказы начались
Про этот славный день.

"Люблю, - воскликнул Робин Гуд, -
Нелегкие дела!
Вот только плохо, что шериф
Не знает, где стрела".

"Ну что ж, - сказал Малютка Джон, -
Я верный дал совет.
Хотите, дам еще один,
Покуда лучших нет?"

Ответил Робин: "Говори,
Я знаю, ты умен.
У нас таким умом, как ты,
Никто не наделен".

Заговорил Малютка Джон:
"Пошлем-ка мы письмо,
Но не с гонцом оно пойдет,
А полетит само".

"Но как, скажи, послать письмо
Мы можем без гонца?"
"Имей терпенье, Робин Гуд,
Дослушай до конца.

Письмо к стреле я привяжу,
Пущу стрелу в полет.
Пускай оно к шерифу в дом,
Как с неба, упадет".

Был в страшной ярости шериф
От дерзкого письма,
И сам потом дивился он,
Что не сошел с ума.

Перевод Игн. Ивановского

РОБИН ГУД И АЛЛАН Э-ДЕЙЛ

Бродил по роще Робин Гуд,
Присел в густую тень
И незнакомца увидал,
Прекрасного, как день.

Его широкий алый плащ
Багрянцем отливал.
Он шел свободно и легко
И песни распевал.

Назавтра снова Робин Гуд
Уселся в холодке,
И тот же самый весельчак
Прошел невдалеке.

Но алый плащ его пропал
Неведомо куда,
И он, вздыхая, говорил:
"Беда, Аллан, беда!"

И незнакомца Робин Гуд
Спросил в тени дубков:
"А нет ли денег у тебя
Для нас, лесных стрелков?"

"Четыре пенса и кольцо
Несу я в кошельке.
Кольцо увидеть я хотел
У милой на руке.

Я ждал не год, а восемь лет,
Да все, как видно, зря:
Со старым рыцарем она
Стоит у алтаря ".

"А как зовут тебя, бедняк?" -
Промолвил Робин Гуд.
"Зови меня Аллан Э-Дейл,
Так все меня зовут".

"А где любимая твоя,
В которой стороне?"
"Прямой дорогой я иду,
Пять миль осталось мне".

Бегом пустился Робин Гуд,
Пять миль бежал подряд.
И видит - в церкви темнота,
Не начался обряд.

Спросил епископ: "Кто вошел?
Мы знать тебя должны".
Ответил Робин: "Я певец
Из Северной страны".

"Входи, певец, я рад певцу
И с музыкой знаком".
"О нет, я встречу у дверей
Невесту с женихом".

Вошел жених, богатый лорд,
В бородке седина.
А с ним красавица вошла,
Печальна и бледна.

"Ну что ж! - воскликнул Робин Гуд. -
Невеста неплоха.
Так пусть же выберет она
По сердцу жениха!"

И тут он трижды протрубил,
Подняв свой верный рог,
И двадцать пять лесных стрелков
Ступили на порог.

Они вошли под гулкий свод
И молча стали в круг,
И первым шел Аллан Э-Дейл,
Сжимая длинный лук.

"Ты долго ждал, Аллан Э-Дейл,
И нынче пробил час:
У алтаря без лишних слов
Мы обвенчаем вас!"

Сказал епископ: "Без меня
Не обойтись никак.
Я должен трижды их спросить,
Согласны ли на брак".

Но Джон сутану отобрал
И облачился сам.
"А ну! - воскликнул Робин Гуд. -
Утри-ка нос попам!"

И только службу начал Джон,
Захохотал народ:
Семь раз спросил он молодых,
Все спел наоборот.

Перевод Игн. Ивановского

Был мальчик Робин Гуд высок
Дерри, дерри даун.
Уже в пятнадцать лет
Из тех веселых молодцов,
Смелей которых нет.
Хей, даун, дерри, дерри даун.

Собрался раз он в Ноттингам,
Идет в лесу, и вот
Пред ним пятнадцать лесников
Пьют пиво, эль и мед.

«Что нового?» - спросил их Гуд.
«Что знал ты до сих пор?
Король устроил спор стрелков».
«Пойду и я па спор».

«Смешно, - сказали лесники, -
Такой мальчишка вдруг
Пойдет стрелять пред королем,
Взять не умея лук!»

«На двадцать марок, -
Робин Гуд Ответил, - спорь со мной,
И на сто сажень попаду
В оленя я стрелой».

«Идет, - сказали лесники, -
И спорим мы с тобой,
Что на сто сажень не попасть
Тебе в пего стрелой».

И поднял Робин честный лук
С широкою стрелой
И на сто сажень уложил
Оленя в тьме лесной.

Сломал ему он два ребра,
А может быть и три,
Стрела пронзила грудь насквозь,
И не застряв внутри.

Олень вскочил, олень застыл,
Олень упал в кусты.
«Я выиграл, - воскликнул Гуд, -
Платите мне фунты».

«Ну, нет, - сказали лесники, -
Твой выигрыш пропал,
Бери твой лук и уходи,
Пока не опоздал».

И Робин стрелы взял свои,
И взял свой честный лук,
И улыбнулся про себя,
Войдя в широкий луг.

Вот стал он стрелы приставлять
К звенящей тетиве,
И из пятнадцати врагов
Четырнадцать - в траве.

Тот, кто затеял этот спор,
Собрался убежать,
Но Робин Гуд, подняв свой лук,
Вернул его опять

И молвил: «Вновь не скажешь ты,
Что я стрелок плохой!»
И голову ему разбил
Он надвое стрелой.

«Такой стрелок я, - молвил Гуд,
Что сделал ваших вдов
Мечтающими, чтобы вы
Тех не сказали слов».

Народ бежит, оставив свой
Прекрасный Ноттингам,
Чтоб Робин Гуда захватить,
На помощь лесникам.

Один остался без руки
И без ноги другой,
А Робин, взяв свой лук, ушел
В зеленый лес густой.

А ноттингамцы лесников,
Как знают все о том,
Могилы вырыв, погребли
На кладбище потом.

РОБИН ГУД И ГАЙ ГИСБОРН

Когда леса блестят в росе
И длинен каждый лист,
Так весело бродить в лесу
И слушать птичий свист!

Щебечет дрозд, найдя себе
Среди ветвей приют,
Так громко, что в своем лесу
Проснулся Робин Гуд.

«Клянусь, - он весело сказал, -
Мне снился славный бой;
Мне снились сильных два стрелка,
Дерущихся со мной.

Они осилили меня
И отняли мой лук,
Не будь я Робин здесь в лесу,
Коль пощажу их, двух».

Джон Маленький сказал на то:
«Как быстрый ветер - сон;
Как ветер, что сегодня дул,
А завтра, где же он?»

«Скорей, веселые друзья,
Будь, Джон, и ты готов;
Иду в зеленые леса
Искать моих стрелков».

Оделись, не забыв никто
Колчан и стрелы взять.
И прочь, в зеленые леса,
Отправились стрелять.

Пришли они в зеленый лес,
На старый их лужок,
И увидал, что стоит
Под деревом стрелок.

Кинжал и меч он на боку
Потрагивал своем.
Был в шкуру конскую одет
И с гривой и с хвостом.

И Джон промолвил: «Господин,
Под деревом постой,
А я один пойду к стрелку
Узнать, кто он такой?»

«Ты, Джон, совсем не кладом стал,
И грусть меня берет,
Как часто, отставая сам,
Я шлю людей вперед.

Плута не хитрость узнавать,
Беседуя с плутом.
И если б мой не треснул лук,
Покаялся б ты в том».

Решили так, и разошлись
И Робин Гуд, и Джон.
Джон в Бернисдель пошел, куда
Все тропы знает он.

Когда ж пришел он в Бернисдель,
Был вздох его тяжел,
Он двух товарищей своих
Убитыми нашел.

А Скарлет убегал пешком
Среди камней и пней,
Его преследовал шериф
Со стражею своей.

«Пущу стрелу я, - молвил Джон, -
Христос дает мне знак,
Шерифа я остановлю,
Чтоб не спешил он так».

И тотчас наложил стрелу
На лук свой длинный Джон,
Но был из тонкой ветки лук,
Переломился он.

«Зачем, зачем ты, злая ветвь,
На дереве росла?
Ты мне не помощь принесла,
А столько, столько зла».

Но выстрел, хоть случайным был,
Все ж даром не пропал.
Среди шерифовых людей
Вильям из Трента пал.

О, лучше б дома был Вильям,
Печалью удручен,
Чем в это утро повстречать
Стрелу, что бросил Джон!

Но уверяют, что в бою
Пять стоит больше трех.
Джон Маленький шерифом взят
И, связан, лег на мох.

Довольно занимал нас Джон.
Что ж делал Робин Гуд,
Когда к могучему стрелку
Стопы его ведут?

Промолвил Робин: «Добрый день!»
«Привет! - сказал другой. -
Судя по луку твоему,
Стрелок ты не плохой».

«Свободен я, - сказал стрелок, -
Во времени моем!»
Ответил Робин:
«Буду я Твоим проводником».

«Я здесь изгнанника ищу,
Чья имя Робин Гуд.
Желанней встретить мне его,
Чем золотой сосуд».

«Ты встретишь Робина, стрелок,
Когда пойдешь со мной;
В зеленой роще мы сперва
Потешимся игрой.

Сперва покажем ловкость мы,
Избрав вот эту весь.
И встретится нам Робин Гуд,
Быть может, скоро здесь».

Они нарезали кустов
В лесу, где вился хмель,
И наплели из них крестов,
Стрелять желая в цель.

«Начни же, - молвил Робин Гуд, -
Начни, товарищ мой!»
«О, нет, клянусь, - ответил тот, -
Я стану за тобой».

И первый выстрел Гуда в цель
Был мимо на вершок;
Хоть ловок незнакомец был,
Но так стрелять не мог.

Своей второй стрелой стрелок
Слегка царапнул хмель,
Но Робин выпустил стрелу
И расщепляет цель.

Сказал он: «Бог тебя храни,
Стрелял ты славно тут,
И если сердце, как рука,
Тебя не лучше Гуд».

«Скажи ты имя мне свое?» -
Стрелок спросил его.
«Нет, - Робин отвечал, - пока
Не скажешь своего».

Тот молвил: «Я живу в горах,
Чтоб Робина поймать,
И кличут Гай Гисборн, когда
Хотят меня позвать».

«Живу в лесу я, - был ответ, -
Давно тебя дразня,
Я Бернисдельский Робин Гуд,
И ты искал меня».

Безродный каждый видеть мог
Усладу для очей:
Смотреть на бьющихся стрелков,
На темный блеск мечей.

На то, как бились те стрелки,
Мог два часа взирать;
Ни Робин Гуд, ни Гай Гисборн
Не думали бежать.

Но спотыкнулся Робин Гуд
О маленький пенек,
Со страшной силой Гай Гисборн
Его ударил в бок.

«Спаси меня, - воскликнул Гуд, -
Спаси, Христова Мать.
Не подобает никому
До срока умирать».

Воззвал к Марии Робин Гуд
И вновь исполнен сил,
И, сзади нанеся удар,
Он Гая уложил.

Схватил он голову врага
Воткнул на длинный лук:
«Ты был изменником всю жизнь
И кончил быть им вдруг».

И Робин взял ирландский нож,
Лицо изрезал он;
Один узнал бы Гая, кто
Не женщиной рожден.

И молвил: «Ну лежи, сэр Гай,
Своей судьбе будь рад;
За злой удар моей руки
Возьмешь ты мой наряд».

Он свой надел на Гая плащ,
Что зеленей листвы;
Сам конской шкурой облечен
От ног до головы.

«Твой лук, и стрелы, и трубу
Возьму с собой я вдаль,
Я навестить моих людей
Отправлюсь в Бернисдаль».

И в путь пустился Робин Гуд,
В рог Гая затрубив;
Над Джоном Маленьким склонясь,
Услышал звук шериф.

«Послушайте, - сказал шериф, -
Свершился правый суд.
Рог Гая трубит потому,
Что умер Робин Гуд.

Сегодня рано загремел
Сэр Гай Гисборна рог».
А вот и в шкуре конской сам
Подходит к ним стрелок.

«Проси, чего ты хочешь, Гай,
Я все тебе дать рад».
«Не нужно, - Робин отвечал, -
Мне никаких наград.

Повержен мною господин,
Позволь убить слугу;
И никаких других наград
Просить я не могу».

«Безумец, - отвечал шериф, -
Ты б мог богатым стать.
Но раз так мало просишь ты,
Могу ль я отказать?»

Услышал господина Джон
И понял - час настал.
«С Христовой силой в небесах
Свободен я», - сказал.

Вот к Джону, развязать его
Нагнулся Робин Гуд,
Но только стража и шериф
Опять его возьмут.

«Ступайте, - молвил Робин Гуд, -
Под ал ее от глаз,
Ведь исповедь подслушивать
Не принято у нас».

Взял Робин свой ирландский нож,
Разрезал путы рук
И ног, а после Джону дал,
Как дар, сэр Гая лук.

Джон поднял лук и наложил
Стрелу на рукоять,
И это увидал шериф
И бросился бежать.

Бежал обратно в Ноттингам,
Как только мог, шериф,
И стража бросилась за ним,
Его опередив.

Но как он быстро ни бежал
И как ни прыгал он,
Стрелою в спину угодил
Ему веселый Джон.

Баллады о Робин Гуде

(Статья впервые была напечатана в журн. "Литературный критик", 1938, № 12. )

Имя Робин Гуда впервые упоминается в 1377 году - во втором варианте поэмы "Петр Пахарь" ("Piers Plowman"). Симптоматично, что это имя впервые упоминается в поэме, в центре которой стоит человек из народа, простой пахарь, "служащий истине трудом". Также симптоматично, что это упоминание непосредственно предшествовало крестьянской войне Уота Тайлера (1381), когда, по словам "Historia Anglicana" Томаса Уольсингема, восставшими был выдвинут в форме иронического вопроса следующий лозунг:

"When Adam delved and Eve span, Who was then the gentleman?" "Когда Адам копал землю и Ева пряла, Кто был тогда джентльменом?"

Несомненно, что в эту эпоху легенды о Робин Гуде, возникшие еще в древности, росли и обогащались.

В парламентских свитках 1439 года говорится о некоем Петре Венеблесе (Piers Venables), который "вместе со многими другими, оставшимися неизвестными, совершив восстание (in manere of Insuregtion), ушел в леса, как некогда Робин Гуд со своей свитой" (Like as it had ben Robin Hood and his Meiny).

Пятнадцатое столетие было, по-видимому, временем расцвета народных баллад о Робин Гуде. К этому столетию относятся первые дошедшие до нас рукописные записи баллад. В самом начале XVI века была впервые напечатана книга баллад о Робин Гуде ("A Little Geste of Robin Hood and his Meiny", 1510) * .

* (Так называемая "Малая джеста о Робин Гуде и его ватаге". Джеста - эпическое стихотворное произведение героического характера; это слово из старофранцузского языка перешло в среднеанглийский, где употреблялось шире, было применяемо и к балладной поэзии. )

Память его еще широко отмечалась в Англии XVI века. Жители деревень и провинциальных городков вроде Стрэтфорда, родины Шекспира, посвящали Робин Гуду майский праздник (May-day), праздник весны. В этот день молодежь плясала вокруг "майского шеста" (may-pol), распевая песни о знаменитом народном герое; некоторые любители, надев зеленые куртки и вооружившись луками, разыгрывали в лесу перед собравшейся толпой приключения Робин Гуда, Маленького Джона и других "веселых людей" (merry men) зеленого леса.

В "Петре Пахаре" наряду с Робин Гудом упоминается Рандольф, граф Честерский. Последний - историческое лицо. Он жил в царствование нормандских королей Ричарда I, Иоанна Безземельного и Генриха III, то есть во второй половине XII и в первой половине XIII века. К этому времени некоторые исследователи и относят возникновение преданий о Робин Гуде. Высказывалось предположение, что Робин Гуд не только собирательное лицо, но что он имел прототип в действительности. Вопрос об историческом прототипе Робин Гуда, а также о времени возникновения преданий и баллад, воспевающих его подвиги, никогда, вероятно, не выйдет из области предположений. Но несомненно, что в этих преданиях слышится отзвук борьбы народа с чужеземными завоевателями-норманнами, отзвук борьбы с нормандскими феодальными баронами, которые в наглухо застегнутых латах, с мечом и копьем явились поискать счастья и богатства в Англии и которые, по словам старинного историка (William of Malmsbury, ум. 1143), "считали все для себя дозволенным, проливали по прихоти кровь, вырывали у бедняка кусок хлеба изо рта, забирали все: деньги, имущество, землю". "Вот попался бы мне какой-нибудь гордый барон", - мечтает в лесу Робин Гуд * .

* ("Adam Bell" ("Адам Белл"). )

Явственно звучит в этих преданиях голос ненависти к растущей силе алчных епископов и аббатов и к "гордому шерифу", блюстителю угнетавшего народ "закона". Люди уходили в лес и из его чащи продолжали борьбу со своими заклятыми врагами. Слышатся тут и другие, по существу родственные мотивы. Влачившие голодное существование крестьяне не всегда могли противиться искушению поохотиться в заповедном королевском лесу. За убийство "королевского оленя" человека либо вешали, либо кастрировали и ослепляли. Заподозренным в браконьерстве оставалось одно: бежать в лес и скрываться в его глуши. "Эти йомены были объявлены вне закона за охоту на оленей", - читаем в одной из баллад, и "поклялись стать братьями и уйти в лес". "Добрый, зеленый лес" Робин Руда - лес солнечный, весенний, праздничный. "В году двенадцать месяцев, так слыхал я от многих. Но самый веселый месяц в году - веселый месяц май" * . Иногда это - летний лес, такой же веселый: "Летом, когда ярки леса и когда листья становятся большими и длинными, так весело в прекрасном лесу слушать пение птичек" ** . В этом лесу нет ничего таинственного, нет и тени мистической жути. В его чаще мы не встретим ни оборотней, ни эльфов. Здесь бродят только олени: "мясо, которым мы должны поужинать и которое быстро бегает на своих ногах", как говорит один из живущих в лесу изгнанников. В Шервудском лесу, в Ноттингемшире, вместе со своими товарищами живет Робин Гуд, "веселый Робин", "храбрый Робин", который бьет стрелой из лука без промаха.

* ("Robin Hood and the Widow"s three Sons" ("Робин Гуд и трое сыновей вдовы"). )

** ("Robin Hood and the Monk" ("Робин Гуд и монах"). )

Робин отнимает деньги у богачей и щедро наделяет ими бедняков. Старинный английский историк XVI века, Стоу (John Stow, 1525-1605), описывая Робин Гуда как историческое лицо, говорит о нем следующее: "Он не позволял, чтобы угнетали, насиловали или, по-иному, оскорбляли женщин. Он щадил добро бедняков и помогал им тем, что добывал путем грабежа в аббатствах и домах богачей" * . Шериф и тупоумные (fat-headed) монахи - заклятые враги Робин Гуда. "Смотрите, - говорит Робин Гуд своим товарищам, - не трогайте хлебопашца, обрабатывающего землю плугом. Не трогайте и доброго йомена, проходящего через зеленую рощу, а также рыцаря или сквайра, если он окажется хорошим парнем (That will be a good fellow). Епископов и архиепископов - вот их вяжите и бейте. Ноттингемского шерифа - его не забудьте" ** .

* (Percy. Reliques of Ancient English Poetry. )

** ("Robin Hood and Bishop of Hereford" ("Робин Гуд и епископ Герфордский"). )

Как мы уже говорили, память о Робин Гуде еще широко праздновалась в XVI веке. Однажды епископ Ла-тимер (1485-1555) прибыл в сельскую церковь для проповеди. Он нашел церковные двери запертыми, и ему пришлось ожидать более часа, пока не явился какой-то человек и сказал ему: "Сэр, сегодня мы не можем вас слушать, потому что мы празднуем память Робин Гуда. Все жители села ушли далеко отсюда в лес". Епископу пришлось снять облачение и удалиться. "Нечего тут смеяться, друзья мои, - пишет Латимер, - плакать нужно, печалится надо о том, что изгоняют проповедника ради Робин Гуда, вора и предателя".

Епископ имел все основания сердиться на Робин Гуда. Последний, всегда вежливый, обращался с его католическими собратьями крайне бесцеремонно. Однажды он захватил епископа Герфордского. Угостив его, по своему обычаю, ужином и напоив вином, пивом и элем, Робин Гуд, также по своему обычаю, отнял у него деньги, но не сразу отпустил. Он сначала заставил епископа пропеть мессу, потом плясать под музыку и, наконец, посадил его на коня, лицом к хвосту, и всунул ему в руки конский хвост. "И рад же был епископ, что смог убраться прочь" * . В другой раз, переодетый нищенствующим монахом, Робин Гуд шел по дороге. Навстречу ему попались два священника. "Одетые в черное с головы до ног, они молодцевато гарцевали на своих конях". Робин Гуд попросил у них милостыни. Они отвечали, что у них нет с собой денег. Тогда Робин Гуд стащил их с коней. "Давайте помолимся богу, чтобы бог послал нам денег". Перепуганные священники не смели ослушаться. Они упали на колени и с воплем молились, ломая руки и плача. Распевая веселую песенку, Робин Гуд заставил их молиться целый час, а потом обыскал и... о, чудо! - нашел деньги.

* ("Robin Hood"es London Prize" ("Золотая находка Робин Гуда"). )

Робин Гуд - исправитель всяческих обид, общественных и личных. Однажды повстречалась ему "жалкая старуха", которая шла по дороге и плакала. Трое сыновей ее были приговорены к казни за то, что охотились на королевских оленей. Робин Гуд тотчас же отправился в Ноттингем. По дороге ему повстречался жалкий "старик пилигрим". Робин Гуд обменялся с ним одеждой, дав ему в придачу еще сорок шиллингов: "Пойди-ка выпей пива или вина". Облекаясь в одежду нищего паломника, Робин Гуд стал рассуждать сам с собой. Надевая штаны в заплатках, он сказал: "Не гордый это был человек". Надевая заштопанные чулки, сказал: "Я бы расхохотался, если бы к этому был настроен". Надевая ветхие башмаки, он "произнес торжественную клятву: "Только хорошая одежда делает человека!" (It"s good habit that makes a man). В облике старика пилигрима, закутанный в пестрый и ветхий плащ, Робин Гуд явился перед шерифом и вызвался быть палачом. Шериф обещал ему новую одежду и тридцать пенсов за казнь. Вдруг Робин Гуд, повернувшись, стал прыгать с камня на камень. "Здорово прыгаешь ты, проворный старик", - удивился шериф. "Никогда не был я палачом, - сказал Робин Гуд, - пусть проклят будет тот, кто впервые согласился стать палачом". Он вынул свой рог и трижды в него протрубил. Тотчас же явились из лесу товарищи Робин Гуда. Они освободили трех сыновей старухи - "своих людей" ("Their own three men") - и, уведя с собой шерифа, повесили его на лесной поляне * .

* ("Robin Hood and the Widow"s three Sons". )

Как-то раз в лесу увидел Робин Гуд юношу, одетого в ярко-красную одежду. Напевая веселую песенку с припевом, он резвился наедине сам с собой. На следующее утро Робин Гуд вновь увидел этого юношу. На нем не было ярко-красной одежды. Он глядел уныло и глубоко вздыхал. Робин Гуд велел привести его к себе и, по своему обычаю, вежливо попросил денег. "У меня ничего нет, - ответил юноша, - кроме пяти шиллингов и обручального кольца. Я хранил его семь лет ко дню моей свадьбы. Вчера я должен был жениться на любимой девушке. Но ее отняли у меня. Ей суждено быть усладой старого рыцаря. Вот почему убито мое бедное сердце". Робин Гуд поспешил в церковь, где епископ ожидал жениха с невестой. Он назвался странствующим певцом и арфистом. "Привет тебе! - сказал епископ. - Музыка мне больше всего по сердцу". - "Не услышишь ты музыки, пока я не увижу жениха с невестой". В церковь вошел богатый рыцарь, "важный и старый", за ним - красивая девушка. "Неподходящий брак собираешься ты совершить, - сказал Робин Гуд епископу. - Уж раз мы пришли в церковь, невеста сама выберет себе любимого". Робин Гуд трижды протрубил в рог, и тотчас же из лесу явились его товарищи, а с ними молодой жених. Возмущенный епископ заспорил. Тогда Робин Гуд сорвал с него облачение и надел его на своего верного приспешника. Маленького Джона. "Клянусь телом и душой, - сказал Робин Гуд Маленькому Джону, - эта одежда делает из тебя человека". Маленький Джон под общий смех присутствующих подошел к алтарю и обвенчал молодых. "Они сыграли веселую свадьбу. Как королева, прекрасна была молодая. И вернулись они в веселый зеленый лес, где так зелены листья" * .

* ("Robin Hood and Allan a Dale" ("Робин Гуд и Аллан из Долины"). )

По-разному рассказывают баллады о происхождении Робин Гуда. "Многие поют о Робин Гуде, но немногие знают, где он родился" * . Баллады часто называют его "йоменом" (свободным крестьянином). Так часто называет себя и он. Есть баллада, согласно которой отец его был лесничим и знаменитым стрелком из лука. Согласно другой, Робин Гуд был незаконным сыном дочери знатного графа, которая, боясь отцовского гнева, ушла в лес рожать сына. "Не в чертоге и не в горнице с расписными стенами - родился Робин Гуд в зеленом лесу среди ландышей". Согласно еще другим преданиям, Робин Гуд был знатным графом, обойденным происками своих врагов. Ему принадлежал титул графа Хантингтонского, а жил он в царствование Ричарда I (1189-1199). Таким является он, например, в пьесе "Падение и смерть Роберта, графа Хантингтонского", написанной около 1598 года Мандейем и Четтлем (Munday and Chettle). Вероятно, титул "граф Хантингтонский", хотя и относится к определенной местности в Англии, был сначала шуточным прозвищем, основанным на слове hunt - охота ** . Все же мотив "аристократизации" Робин Гуда мог зародиться и в самой старинной народной легенде. "В этом желании сделать во что бы то ни стало своего любимца человеком знатного рода, кажется, скрыто наивное желание простых людей сказать аристократии: чем наши хуже ваших?" - писал о Робин Гуде Максим Горький *** .

* ("The Birth of Robin Hood" ("Рождение Робин Гуда"). )

** (Прозвищем, вероятно, является и имя Гуд: Robin - Robert Hood, возможно, происходит от wood - лес: "Роберт, живущий в лесу". )

*** (Предисловие к "Балладам о Робин Гуде". - "Всемирная литература", 1919. )

Дальнейшее развитие этого мотива, акцентирование его явились благородной почвой для позднейших фальшивых стилизаций под народное творчество, которые расцвели пышным цветом вокруг старинных легенд и полностью изменили образ народного героя. "Псевдо-робин-гудовские" повествования появились уже в конце XVI века, когда, например, Томас Лодж переделал повесть о Гамелине, близкую по теме к робин-гудовским, в эвфуистическую и нарядную новеллу "Розалинда" (1590). В 1594 году в цензуре (Stationer"s Register) была зарегистрирована пьеса, которая не дошла до нас, но само заглавие которой красноречиво говорит за себя: "Приятная пасторальная комедия (Pleasant Pastoral Comedy) о Робин Гуде и Маленьком Джоне". Примером значительно более поздней "стилизации", если не грубой подделки, может служить "Новая баллада о Робин Гуде, рассказывающая о его рождении, воспитании, доблести и женитьбе" * . Согласно этой балладе, Робин Гуд был сыном лесничего, но его мать происходила из рыцарского рода. Баллада описывает, как Робин Гуд вместе с матерью отправился к своему дяде, богатому сквайру. Здесь этот благовоспитанный юноша проводит рождество совсем по-диккенсовски: пылает камин, пенится эль, стол уставлен пирогами с изюмом и другими яствами. Собравшиеся поют рождественскую песнь (Christmas carol). Сквайр требует своего любимца - Маленького Джона, который пляшет на потеху гостям. В тот же вечер сквайр объявляет, что делает Робин Гуда наследником всех своих земель и отдает ему Маленького Джона в пажи. Робин Гуд отправляется в лес. В лесу он встречает какую-то Клоринду, "королеву пастухов", одетую "в зеленый, как трава, бархат". "Как ваше имя, благородный сэр?" - спрашивает Клоринда. Робин Гуд отвечает, что он племянник сквайра, но что он предпочитает жить в "веселом Шервудском лесу, потому что это - прекрасная жизнь, лишенная борьбы...". Но вернемся к народному герою, жизнь которого полна и борьбы и подвигов.

* (См.: The Legendery Ballads of England and Scotland. - "The Chandos Classics". )

Среди товарищей Робин Гуда по зеленому лесу самый яркий образ - Маленький Джон, бывший дубильщик. Он прозван "Маленьким" только в шутку. На самом деле - это колоссального роста и силы великан. "Хотя его прозвали "Маленьким", он был велик телом и семи футов ростом" * . Маленький Джон - верный друг и сподвижник Робин Гуда, готовый пожертвовать жизнью ради него. Он вместе с тем шутник и балагур. В "Виндзорских кумушках" Фальстаф называет краснолицего Бардольфа, сравнивая его - по внешности, конечно, - с "Пунцовым" (это тоже прозвище одного из "веселых людей" Робин Гуда) и "Маленьким Джоном". Из других "веселых людей" в балладе упоминается Мач (Much), сын мельника. Его имя значит: рослый, большой. По-видимому, к более поздним образам принадлежит беглый монах Тук (Tuck), тот самый, лысиной которого клянется один из разбойников в "Двух веронцах" Шекспира: "Клянусь лысой башкой робин-гудовского жирного монаха".

* ("Robin Hood and Little John" ("Робин Гуд и Джон Маленький"). )

Тук - своего рода Фальстаф "зеленого леса". Вообще "веселые люди" Робин Гуда представляют собой замечательное сочетание подлинного героизма и жизнерадостного "фальстафовского фона". Когда на сцене театра моралите шумел и бурно веселился "Старый грех" (Old Vice) * , когда, позднее, на сцене лондонского "Театра для широкой публики" (public theatre) появился созданный Шекспиром сэр Джон Фальстаф, зрители из народа приветствовали в них черты, хорошо знакомьте этим зрителям из баллад и из импровизированных народных спектаклей в день первого мая. В истории литературы и драмы английского Ренессанса сэр Джон противостоит аскетическому идеалу средневековья как воплощенное "оправдание плоти". Создавая этот образ, Шекспир, конечно, синтезировал многих наблюденных им в жизни представителей "фальстафовского племени".

* (Аллегорический персонаж английского средневекового театра, воплощение всех пороков, осуждаемых церковью: предполагается, что некоторые черты этого персонажа перенесены Шекспиром в образ Фальстафа. )

В хвастовстве и трусливости своего героя Шекспир, ве-роятно, отчасти следовал и античному образу "хвастливого воина" (Miles Gloriosus) Плавта. Создавая положительную сторону этого сложного образа - его обаятельную, неукротимую жизнерадостность, Шекспир, несомненно, широко черпал из источников народного творчества. Предшественников Фальстафа, обращенного к нам "солнечной" стороной, мы найдем среди "веселых людей зеленого леса".

В дошедших до нас балладах совсем не очерчен образ "девушки Марианны" (Maid Marian), которая последовала за Робин Гудом в лес и о которой народ пел песни, танцуя вокруг майского шеста. Возможно, это был образ мощной "амазонки". "Что касается женственности, - говорит Фальстаф госпоже Квикли, - девушка Марианна перед тобой - настоящая барыня".

"Веселых людей зеленого леса" объединяет подлинная товарищеская дружба. В этой дружбе нет того приторного, сусального налета, которым густо покрыты современные английские и американские "вариации" на тему Робин Гуда, начиная с детских книжек и кончая кинокартинами из Голливуда. Робин Гуд и Маленький Джон - друзья. Но, как живые люди, они часто ссорятся и бранятся по пустякам. Однажды Робин Гуд и Джон стреляли из лука на деньги. Маленький Джон выиграл пять шиллингов "на штаны и башмаки". "Приключилась между ними странная ссора, когда они шли по дороге. Маленький Джон сказал, что он выиграл пять шиллингов. Робин Гуд коротко ответил: "Нет". Они побранились, выругали друг друга и разошлись. Робин Гуд пошел в Ноттингем один. Здесь он попал в тюрьму. Позабыв обиду, Маленький Джон выручил его из тюрьмы и, приведя его в "зеленый лес", сказал: "Я отплатил тебе за обиду добром. Прощай же, день добрый!" - "Никогда не будет этого, - ответил Робин Гуд. - Делаю тебя начальником над всеми моими людьми и надо мной". - "Никогда не будет этого, - сказал Маленький Джон. - Я останусь одним из твоих людей и никем иным быть не хочу" * .

* ("Robin Hood and the Monk". )

У Робин Гуда бывали иногда причуды. Однажды, например, вдруг взбрело ему в голову стать рыбаком. Он тотчас отправился в Скарборо. Там влюбилась в него богатая вдова и подарила ему рыболовное судно. Робин Гуд оказался очень плохим рыбаком - на посмешище всем матросам. Но когда на них напал французский пиратский корабль, Робин Гуд показал свою доблесть. Из своего лука он уложил одного за другим всех пиратов; захватив их золото, он сказал: "На это золото я построю жилище для угнетенных: там они будут вести спокойную и мирную жизнь" * .

* ("The Noble Fisherman" ("Благородный рыбак"). "The Death of Robin Hood" ("Смерть Робин Гуда"). )

Робин Гуд погиб от вражеской руки. Его убила его родственница - настоятельница монастыря. Он, больной, пришел однажды к ней в монастырь, прося пустить ему кровь. Она, с виду ласковая и приветливая, отворила Робин Гуду жилу и ждала, чтобы он истек кровью. Потом она вышла из горницы и заперла за собой дверь. Тут понял Робин Гуд, что его погубило предательство. Он хотел выпрыгнуть в окно, но не в силах был до него добраться. Тогда он трижды слабо протрубил в свой рог. Маленький Джон услыхал зов своего начальника и тотчас же явился к нему, но застал его умирающим. "Положи мой лук рядом со мной в могилу, - сказал Робин Гуд, - он был для меня сладкой музыкой. Могилу мне сделай как следует: из зеленой травы и из камушков. Вырой ее достаточно широкой и длинной. Под голову положи мне кусок дерна. Пусть скажут люди, когда меня не будет в живых: "Здесь лежит храбрый Робин Гуд" *.

Таков в нескольких чертах образ героя английской народной легенды. Дошедшие до нас баллады, воспевающие его подвиги, - фрагменты из обширного эпоса, - представляют собой памятники большой художественной ценности. Работа над их переводом на русский язык - благодарная задача. Вышедший в 1919 году в издательстве "Всемирная литература" маленький сборник "Баллады о Робин Гуде" сейчас уже не может удовлетворить. Во-первых, далеко не всегда удачен выбор текстов; во-вторых, размер, которым переведены баллады, - чередование четырехстопных и трехстопных ямбических строк:

"Я расскажу вам, господа, - Терпенье, дайте срок, - Как славен Робин Гуд, а с ним Джон Маленький, стрелок" -

создает впечатление монотонности и не передает мелодичных ритмических модуляций подлинника. Недаром слово баллада этимологически восходит к латинскому глаголу ballare - плясать (сравни старофранцузское - balade, провансальское balada - песня с пляской; сравни также восходящие к тому же этимологическому корню слова бал и балет). Баллада первоначально была песней, сопровождаемой пляской, и отзвук песенного начала чувствуется не только в отдельных деталях - например, в повторениях отдельных слов или строк, - но и в самом ритме даже наиболее эпических баллад.

Главный недостаток существующих переводов, однако, не в этом. Короткие английские слова при переводе на русский язык неизбежно растягиваются и не всегда умещаются в стихотворных строках. В результате пропускается множество мелких деталей, незначительных с первого взгляда, но в совокупности весьма существенных, и содержание баллад оказывается далеко не полностью раскрытым. Быть может, перевод баллад прозой является сейчас необходимым этапом, как в свое время необходимым этапом в передаче текстов Шекспира на русский язык были прозаические переводы Кетчера и Каншина.

Баллады о Робин Гуде не только замечательные художественные произведения. Они - огромного значения факт в истории английской литературы. К сожалению, исследователи либо касаются этих баллад только мимоходом, либо если останавливаются на них, то подходят к ним как к самобытному явлению, одиноко расцветшему и исчезнувшему навсегда. Пятнадцатое столетие, время их расцвета, в книгах, описывающих историю английской литературы, оказывается неприглядной и бесплодной пустыней. Единственное, что радует глаз пусть только глаз), - это пышные, устраиваемые гильдейскими цехами спектакли мистерий и моралите. Эти пектакли, читаем мы, повлияли в формальном отношении на тот театр, для которого писал свои произведения Вильям Шекспир. Все это справедливо.

Но возникает другой вопрос: не связана ли и народная баллада с творчеством великого английского гуманиста?

В отношении языка Шекспира вопрос этот в основном решен. Шекспир, как установлено исследователями, был хорошо знаком с английской балладой своей эпохи. "Произведения Шекспира, - писал известный шекспировед Ролей, - исключительно богаты фрагментами народной литературы - как бы осколками целого мира народных песен, баллад, повестей и пословиц. В этом отношении Шекспир выделяется даже среди своих современников". Всякий, кто изучал язык Шекспира, из практики знает, как много дает чтение баллад для понимания его языка. Но дело, конечно, не только в языке.

Шекспир, несомненно, знал баллады о Робин Гуде. Имя Робин Гуда упоминается в его произведениях три раза: в "Генрихе IV" * , "Двух веронцах" ** и "Как вам это понравится" *** . Робин-гудовская тема вплетена в сюжет "Двух веронцев". В первой сцене третьего акта на Валентина нападают разбойники. Они почему-то предлагают ему стать их начальником (крайне смутное место в тексте; разбойники приходят в восхищение от того, что Валентин "лингвист" - a linguiste, - то есть знает несколько языков). "Я принимаю ваше предложение и буду жить с вами, если вы не будете обижать беспомощных женщин и бедных путешественников", - совсем по-робин-гудовски отвечает Валентин. И совсем в духе "веселых людей" Робин Гуда разбойники отвечают: "Мы ненавидим такие гнусные и подлые дела". В четвертой картине пятого действия Валентин спасает девушку от насилия, как спас бы ее Робин Гуд. Конечно, тема "зеленого леса" у Шекспира романтизирована (см., например, монолог Валентина в начале четвертой картины пятого акта). Но гуманистические чувства Валентина те же, что и Робин Гуда.

* (IV, ч. II, V, стих 3, 107. )

** (IV, ч. I, 36. )

*** (I, ч. I, 122. )

В творчестве Шекспира робин-гудовская тема выступает заметнее всего в комедии "Как вам это понравится". Напомним, что сам сюжет комедии восходит к старинному сказанию о Гамелине, близкому к легендам о Робин Гуде. Однако эту комедию некогда традиционно толковали - и в критике и на сцене - как праздничную "пастораль", как веселую прогулку в лес. При этом забывали, что три главных действующих лица этой комедии - изгнанники: и герцог, у которого отнял престол брат-захватчик, и изгнанная последним под страхом смерти Розалинда, и Орландо, которого старший брат не только держал в черном теле, но хотел убить. Действие происходит номинально в Арденнском лесу во Франции. Но только номинально, как это обычно бывает у Шекспира. "Ибо где бы ни происходило в его пьесах действие - в Италии, Франции или Наварре - по существу, перед нами всегда merry England * , родина его чудацких простолюдинов, его умничающих школьных учителей, его милых, странных женщин; на всем видишь, что действие может происходить только под английским небом" (Энгельс) ** . В "зеленом лесу" разрываются цепи несправедливых отношений: любовь и радость торжествуют. Здесь, в Арденнском лесу, каждый, сбросив с себя все искусственное, наносное, случайное, становится самим собой. Это не уход от жизни. Это утверждение возможности другой, лучшей жизни, на иных основаниях другого общества, проникнутого человечностью (humanity). Как же живут эти люди в лесу? На это отвечает борец Шарль в начале комедии: "Они живут так, как в старину Робин Гуд английский". Не случайно Шарль сообщает, что за герцогом последовало много "веселых людей" (merry men). Все - совсем как у Робин Гуда. Только место храброго стрелка из лука занял изгнанный герцог, мыслитель-гуманист *** .

* (Веселая Англия. )

** (К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. М., "Искусство", 1937, с. 646. )

*** (Ср. уже приведенный выше мотив аристократизации Робин Гуда в народных балладах. )

Тема этой комедии не случайный эпизод в творчестве Шекспира. В его идеологической концепции понятие "природы" (Nature) принадлежало к основным. Под "природой", заметим, Шекспир подразумевал и искренность человеческих чувств, - широко говоря, все то, что создает подлинное достоинство человека. "Если есть в тебе природа, не примиряйся с этим" (с гнусным преступлением Клавдио), - говорит Гамлету Призрак. Гамлет не может примириться именно потому, что в нем есть "природа". Черного Отелло и белую Дездемону соединяет "природа", разрушая все преграды между ними.

"Природе" Шекспир противопоставлял все то искусственное, внешнее, преходящее, которое он наблюдал в окружавшей его действительности.

"Природа" как бы срывает все внешние покровы. Вспомним: "Когда Адам копал землю и Ева пряла, кто был тогда джентльменом?" Гуманизм Шекспира глубоко уходил корнями в народную почву. В основных своих произведениях Шекспир был близок народному зрителю своего театра. Мы не можем, оценивая творчество Шекспира, проходить мимо английского народного творчества, а следовательно, и мимо героя "зеленого леса". Повторяем: баллады о Робин Гуде не только замечательные художественные произведения. В истории английской литературы они не обрываются и не гибнут. Они находят ближайшее свое продолжение в гуманизме величайшего драматурга человечества, на творчество которого они бросают новый луч света.